Зима: до и после.
Очередь безумной змеёй скользнула по раскаленному песку, обдав пылью, выругавшись, я спрятал голову за остов 90’й т’шки, оставшийся лежать здесь, наверное, со времён Войны. Взрыв, противопехотка рванула в десяти метрах от меня, плечо обожгло, не было сил, я просто повалился на песок, боль становилась слабее, но мне не стоило радоваться, я понимал, что протяну максимум час, не больше.
- Вот… чтоб вас… - поток грязной ругани вылетал из меня. Почему то это помогло, - суки… мать вашу… - да, легче. Так, теперь главное не паниковать, может быть осколок не глубоко засел. Прекрасно, великолепно, так осторожно – отлично, боль можно терпеть, шипя и матерясь сквозь зубы дернул чуть посильнее, железяка, ты меня едва не убила. Хе, забавно, начинаю говорить с вещами… почти как он…
- Получите! – Неглядя пустил очередь по гадам, даже не надеясь, что кого нибудь задело, но пусть не расслабляются, Отшельники так просто не умирают. Замолкли, ничего, скоро опять попытаются достать меня, но пока есть время. Так, что мы имеем, угу... два рожка к «абаку», семь обойм к ТТ’шке, две гранаты. О, обойма в «Витьке» неплохо, еще повоюем. Как же я во все это вляпался?! Глупый вопрос, я много раз задавал его себе, ну можно подумать ещё раз, все вспомнить, взвесить и разложить на простейшее, да, именно так, все сделать так, как он учил. Глубоко вдохнул, ну приступим:
Это началось двенадцать, или тринадцать лет назад, кажется так, ну это не очень важно… или очень? А, плевать, ну так, значит примерно в это время началась Война, для нас, для всего остального мира она началась через полгода, ну, впрочем не в этом дело. Мы ждали этого, как всегда, но как всегда верили, что войны не будет, что она обойдёт нас, ага, как же! Мы, те, у кого земля просто набита ресурсами, да и самой то земли у нас достаточно, а им, им всегда мало, им всегда чего то не хватает, и они привыкли это брать. Так и случилось, кажется, у них закончилась нефть, а может газ, но не в этом дело, они решили забрать это у нас, считали, что армия не сможет оказать достойного сопротивления, ну, они были правы, что ж, хлопаю стоя! Они говорили, что принесут в нашу страну демократию, свободу, равноправие… ага, канашна, щас. Но они забыли о нас - детях этой страны, нашей страны.
Но не буду врать. Я не участвовал в партизанской войне, тогда мне было всего восемь, и нас с мамой перевели в какой то лагерь под Самарой, старики говорили, что он не слишком то отличается от концлагерей.! Нас загоняли в резервации, мы были как… как животные, нас травили, как тараканов, жрать давали ровно столько, чтобы с голоду не подохли, да ещё и свои… гм… нехорошие эксперименты проводили. Но мы держались, цеплялись за жизнь, а что нам было ещё делать? Так прошло пять месяцев, а потом, потом:
Мы должны были идти на построение, когда это случилось: вспышка, ослепившая меня, грохот, потом чья то рука, хватающая меня за голову, толчок в спину, мгновенное падение и темнота. Я открыл глаза не сразу, казалось, мне бы не хватило на это и всей вечности, с огромным трудом мне удалось приподнять веки, казалось, они были из свинца, жутко болела голова, глаза отказывались видеть хоть что-то, но потом все начало постепенно прояснятся, напротив меня виднелся силуэт, мне показалось, что нечеловеческий.
- Парень, ты как? – голос казался мне знакомым, и в то же время… в то же время невероятно чужим… - Эй, ты здоров? – немного взволнован, кажется, я с трудом кивнул, голова отчаянно не собиралась соображать, тело слушаться. – Идти можешь? – я ещё раз кивнул, попытался встать, но тут же повалился на землю. – Э, так не пойдёт. – Он поднял меня, поставил на землю, с трудом удержав равновесие, я попытался идти, наверное это выглядело по-идиотски.
- Пошли. – Я кивнул.
Почти ничего, не видя, я следовал за ним, почему-то этот человек вселял доверие, в нем было, что-то свое, знакомое. Зрение постепенно возвращалось, и я смог рассмотреть моего спутника хотя бы со спины – чуть выше среднего роста, ссутулившийся, крепко сбитый, длиннорукий, он чуть прихрамывал на левую ногу коротко стриженые волосы, и одежда, такую не давали в лагере. Штаны цвета хаки, заправленные в тяжелые армейские ботинки, старая темно-серая куртка, видавшая лучшие времена.
- Все в порядке? - Он повернулся ко мне, и я разглядел его лицо: вытянутое, словно восковая маска, бледно-жёлтая кожа, не раз поломанный нос, глубоко запавшие серые глаза, жабий рот, и шрам, от брови до подбородка, через всю левую щёку, оставленный чем-то острым и горячим. – Эй! – он щелкнул пальцами у моего уха, наваждение сошло с меня, и я поспешно закивал. – Понятно. Где твои родители? – я показал на развалины здания. – Подожди, сейчас поищу. Стой здесь. – Почему-то я не мог протестовать, я просто делал то, что он сказал.
Он исчез на несколько минут, а я просто сидел, уставившись в землю, пытаясь понять, что вообще происходит, на лагерь напали? наши враги, что то не поделили? Может быть, наши пытались нас освободить? Наверное, я ослеп и оглох, наверное, мне было все равно, что происходит вокруг, из оцепенения меня вытащил крик – «Парень, отвернись» - почему? Зачем? Тогда я ещё не понял, но когда я обернулся на крик, то увидел, высокий надсмотрщик поднимает автомат, целясь в меня, и ему в голову ударил кусок арматурины, мозги с легкостью вылетели из черепа, забрызгав стены, охранник упал без стона, просто медленно осел на землю, стал ватной куклой. Вчерашний ужин подкатил к горлу, на несколько минут я вылетел из жизни, захлебываясь в рвоте.
- Я же просил отвернуться, - чуть укоризненно, и одновременно сожалея. – Это война, парень, - тон изменился, в голосе зазвучали металлические нотки, - или мы или они, по-другому никак. Но это наша земля, так что забудь о том, что это люди, думай, что это - враги, – мне чуть полегчало, да, надо думать, что это просто враги, - так проще. – Прошипел он, осматривая тело охранника, вытянул из рук мертвяка автомат, и роясь в карманах нашёл десяток рожков, и короткоствольный пистолет, вроде американский, сейчас я знаю, что это был Брокс 17 калибра. Армейский нож, несколько пачек сухпайка,- Пошли, - я кивнул, поднялся и пошёл за ним.
Почему он помогал мне? Что он хочет от меня? Глупые вопросы лезли в голову, почему- то я не верил, что люди ещё способны помогать друг другу просто так. Впрочем, я шёл за ним, шёл через развалины лагеря, кое-где слышались стоны, тогда он заставлял меня затыкать уши и закрывать глаза, я делал так, как он говорил, возможно, это мне и помогло сохранить рассудок. Если что-то было не так – мы прятались, казалось, что он этим всю жизнь и занимался, если где-то слышалась стрельба, он заставлял меня вжаться в стену, а сам находил ближайшую высоту, где залегал до тех пор, пока не убеждался в том, что все закончилось.
Так мы шли часа три, пока мой спутник не почуял что-то: «Подожди» сказал он, «Я должен кое-что проверить», он скользнул за остатки какого то здания, и тут я тоже услышал то, что так его встревожило – смех, безумный и глупый. Я не удержался и решил взглянуть на того, кто смеялся в таком безумном месте – зря. Я с трудом перебрался через кучу обломков и увидел какое то подобие двора, заваленного обломками, и пепел, он был везде, он кружился, как снег по весне, ложился на мусор. А посреди этого безумно прыгая, танцевала женщина, она кружилась среди обломков, словно ничего не замечая, напевала что-то, поток неясного бормотания вырывался из неё. Я расслышал только обрывки слов:
- Дети, дети, летите высоко… небеса и ангелы вас ждут…. Прыг скок вверх… поёте вы со мной… - я ничего не понимал, она несла какой то бред, может она просто сошла с ума? от всего этого становилось жутковато.
Стараясь ступать бесшумно, я попытался пробраться мимо неё. Получилось, впрочем, ей, похоже, было на все наплевать. Но почему-то мне совершенно не хотелось отвлекать её, где-то слышал, что безумцы бывают очень опасны. И так, пробираясь между обломками я двигался к проходу, который, скорее всего когда то был дверью. Теперь остались остатки косяка и дробленые кирпичи, чуть не перецепился через кусок арматурины, когда услышал что-то вроде хрипа, насторожился, кто знает, что здесь может быть? Сколько раз проклинал себя за чрезмерное любопытство, но тогда мне оно помогло, очень осторожно я приближался к тому месту, где услышал хрип.