Он сидел, прислонившись спиной к холодному телу мертвого реактора. По лицу
текла кровь, выбитый глаз говорил о себе, постоянная боль всё больше раздражала
измождённое тело. Но он был счастлив, он достоин, жить, достоин, продолжать
дело предков, достоин, сражаться за порядок Дома. Воспоминания о детстве,
проведённом в Комнатах Молодых, роились в голове, скапливались, постоянно давя
на голову, которая вот уже третий день раскалывалась от нестерпимой боли.
Вот он в компании таких же детей учился выживать в Туннелях, или вот они
постигают азы искусства Дома, или первые обучения боем. Они должны были стать
лучшими из своего Дома, ибо только лучшим дано продолжить род. Он стал. Ему не
быть изгоем, уходящим в Туннели, и уж тем более не быть врагом всего Дома,
отправленным наверх.
И если шанс выжить в Туннелях ещё был, живут же там как-то Слепые, то
наверху...
Домом у них звалось Убежище, построенное много лет назад неизвестными
предками, в легенде говорится, что некогда убежищем правили Ойлы невероятно
могущественные существа, способные покорять людей силой мёртвого дерева...
Потом случилось что-то очень плохое: из недостроенных туннелей хлынула армия
Тварей, службы безопасности Ойлов проявили некоторый героизм, но они были
просто людьми своего времени, не больше. Четыре уровня Дома были захвачены,
Твари по трупам шли к тринадцатому. И тогда, в час великой нужды, появились
двое: брат и сестра, дети, родившиеся под Солнцем, первое поколение. Они
возглавили восстание, они сместили Ойлов, они нашли способ бороться с
Тварями... Вот что они сделали. И они были теми, кто создал новый род.
Прошли годы, потом века, сменилось не одно поколение, но их, первых
Патриарха и Матриарха помнят и чтят все дети рода.
Он немного заплутал в лабиринте бесконечных скал,
но, в принципе, неплохо представлял куда идти. Первый поворот второй,
пятидесятый, галерея, узкий мост через реку, вот и длинный туннель, такой
родной и тихий, но, что-то не так. Здесь должна быть разбитая машина Творцов, а
здесь, здесь должен быть дозорный. Он не понимал, где сейчас находится, когда
понял, что на него кто-то смотрит. Недобро, этот кто-то всматривался в него,
тяжёлым взглядом.
И он побежал. Он бежал по узкому мосту, построенному, быть может, еще
древними, когда одна из досок, прогнившая от времени, треснула, ушла из-под
ног, и он упал в ледяную подгорную воду.
Течение завлекло его, обессиленного, но не сломленного, он благодарил
предков, за то, что раны уже не кровоточили, иначе ему бы не
выжить. Вы браться он смог только через несколько километров, осмотревшись, он
пошел вниз по реке, это был единственный шанс выжить.
Он не знал, сколько шёл, час два, три, может быть и больше, время под землёй
текло медленно и незаметно. Но вдруг, в одном из туннелей, промелькнул слабый
луч света, незаметный при свете ламп Дома, но легко различимый во мраке пещер.
Он понимал, что где свет там, быть может, и люди, другого выхода не было, и он,
плюнув на всё, побрёл к свету. Он шёл около часа, боль становилась всё сильнее,
но кричать или стонать он просто не мог - любой шум может привлечь Слепых или
даже кого похуже.
Он, уже почти привыкший к свету, шёл вперёд, когда внезапно перед ним
открылась исполинская пещера: бесконечные, уходящие куда-то в даль своды,
освёщенные неярким, но вполне приятным светом, исходившим, казалось ото всюду. Даже дом, с его семнадцатью уровнями был просто
ничтожен по сравнению с этим великолепием. Где-то вдали кричало какое-то
животное, создание, чем-то похожие на летучую мышь пролетело, оглашая всё вокруг
громким, но приятным для слуха криком. Это был другой мир.